Перекресток
Теперь он знал, что ему делать. Знал без тени сомнений. У него просто не было иного выбора…
Оружие он нашел без больших проблем – это оказался старый потертый «ТТ» с двумя запасными обоймами. Он был уверен, что за этим «стволом» что-то числится, но сейчас ему это было уже безразлично. Он потерял все, что имел, у него не осталось ничего – кроме бушующей в груди жажды мести.
Одну обойму он расстрелял в лесу – ему никогда раньше не доводилось держать в руках оружия. Из семи выпущенных пуль лишь три попали в цель – большое корявое дерево, да и то лишь тогда, когда он подошел совсем близко. Один патрон перекосило, и он его безжалостно выбросил. Ничего – там, когда дойдет до дела, он не промахнется…
Его обманули. Обманули чисто, красиво. Обманули так, как не обманывали никогда в жизни. А когда он пришел разбираться, рассмеялись в лицо и выставили вон.
Он оказался крайним в этой истории. И не знал, что делать. Потом пришли те, у кого он брал деньги. Брал в долг, зная, что сумеет расплатиться. Не смог…
– Выбирай, - сказали ему. – Или ты платишь на этой неделе. Или через месяц – вдвое больше. Решать тебе. А не заплатишь…
Что будет, если не заплатит, он примерно догадывался. И заплатил – продал квартиру, продал все, что имел – но заплатил. Не потому, что боялся – просто это было чужое, это был долг, и он не мог его не вернуть.
Теперь у него не было ничего. Не было дома, не было даже друзей. Приятелей много, когда ты в достатке и благополучии. И лишь когда все вокруг рушится, ты познаешь, кто есть кто. Тот, кого он считал своим лучшим другом, даже не пустил его в дом.
– Старик, - сказал ему друг. – Ты пойми, у меня семья. Я сам кручусь как белка. Извини – может, в другой раз…
Он все понял и ушел. Ушел, не сказав ни слова. Потому что нечего было говорить.
Почти неделю он провел на улице, ночуя на вокзале, потом, опасаясь милиции, стал ночевать на лестничной площадке старой обшарпанной пятиэтажки. Он бродил по улицам до полуночи, затем, когда город начинал засыпать, потихоньку заходил в облюбованный подъезд, поднимался на верхнюю площадку. Взяв у одной из дверей плетеный соломенный коврик, садился, поджав колени, и засыпал. Сон был плохой, беспокойный – но все-таки это был сон…
Но долго так продолжаться не могло, и он это хорошо понимал. Несколько раз он поднимался на железнодорожный мост, подходил к решетке и думал о том, как это, в сущности, просто – быстро перелезть, пока тебя никто не остановил, и прыгнуть. Туда, под колеса приближающегося поезда. Он знал, что больно не будет – он потеряет сознание в момент удара о землю.
Тем не менее, что-то удерживало его от этого шага. И вскоре он понял, что именно. Месть. Он не мог умереть просто так, не имел права. Тот, кто обманул его, должен был уйти вместе с ним…
Именно тогда он и встретил Вадима. Встретил случайно, на улице. Не сразу узнал – как, наверное, не сразу узнал его и Вадим.
– Ты? – спросил Вадим, удивленно взглянув на него.
– Я, - ответил он и опустил голову.
Вадим никогда не был его другом. Еще тогда, в институте, они крупно поссорились. Давно это было. Много воды утекло. Да и ссора была глупая…
– Ну, рассказывай, - сказал Вадим и открыл дверцу машины. – Залазь…
Теперь Вадим жил в другом городе и здесь оказался случайно. Выслушав его рассказ, долго думал, затем достал портмоне.
– Извини – это все, что есть, - он протянул ему пятьсот пятьдесят долларов. – И не падай духом – не стоит воспринимать этот мир так серьезно…
Это было девять дней назад. Он снял на окраине города комнату у какой-то старухи, впервые за последние дни по-человечески поел. Можно было начать все заново – у него были деньги, был опыт – пускай и печальный. Но в груди уже тлело другое чувство – то самое, что он ощутил, стоя на железнодорожном мосту…
Именно тогда он и купил пистолет. Купил, отдав за него почти все деньги. И стал ждать своего часа…
Он выбрал день, когда дежурил его знакомый охранник. Перед этим привел себя в порядок – никто не должен заподозрить, зачем он туда пришел.
Его узнали сразу – лицо охранника расплылось в улыбке, он радостно протянул руку.
– Здорово! Давно тебя не видел…
– Дела, дела… - он засмеялся, чувствуя, как немеют в натужной улыбке мышцы лица. – Шеф у себя? Мне на пять минут…
– У себя, куда он денется…– охранник лениво махнул рукой.
Он полез в карман, лицо охранника на мгновение дрогнуло, но тут же расслабилось – это была всего лишь шоколадка.
– Для Ларочки, - пояснил он, имея в виду секретаршу шефа, и спокойно начал подниматься по лестнице. Охранник не остановил его…
Ларочка колдовала за компьютером – увидев, кто именно вошел, она на мгновение застыла, затем торопливо встала, пытаясь преградить дорогу.
– А… Сергей Максимович вас сейчас принять не сможет. Стойте, куда вы… Подождите, я сама ему доложу…
– Не надо, – спокойно ответил он, чувствуя в кармане приятную тяжесть пистолета. – Ни к чему это. Я на минутку…
Он оттер секретаршу в сторону, молча сунул ей в карман шоколадку и вошел в кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Вот так вот, - тихо произнес он, щелкнув замком.
Сидевший за столом человек нехотя оторвал голову от своих бумаг.
– Ну надо же… - голос Сергея был тих и слегка насмешлив. – Какими судьбами?
– Я к тебе, - он достал из кармана пистолет, взвел курок. Затем направил оружие на обидчика.
– Даже так? – в голосе Сергея звучала все та же насмешка, в глазах сквозило презрение. Он спокойно сидел в кресле, не делая попыток вскочить или убежать. – Думаешь, сможешь?
– Попытаюсь…
– Валяй. Только я всегда говорил, что ты ничтожество. Ты слабак, неудачник. И никак не мог понять, что все это, - он развел руками, – не для тебя. Для таких дел у тебя кишка тонка. Как и для того, чтобы убить человека. Ну давай, не тяни…
Он не отвечал, сжимая в руках оружие. Мушка прицела дрожала на фоне ненавистного ему лица – и все-таки он не стрелял.
– Ну что же ты? Я бы на твоем месте не колебался…
«Это он правду сказал. Он бы действительно не колебался».
– Трудно, правда? А ведь всего-то надо шевельнуть пальцем…
– Замолчи, тварь! – по его лицу поползли капли пота. Он силился нажать курок – и с тихим ужасом понял, что никогда не сможет этого сделать.
– Не можешь стрелять – тогда убирайся отсюда. И не мешай мне работать. Идиот… - человек за столом презрительно усмехнулся и снова погрузился в бумаги.
В глазах стоял туман. Он опустил оружие, повернулся и открыл дверь. Выйдя в коридор, медленно пошел к лестнице – секретарша, увидев в его руке оружие, громко взвизгнула. Он удивленно взглянул на пистолет, затем не глядя сунул его в карман.
– Уже? – скучающий охранник с изумлением взглянул на его лицо, покрытое каплями пота. Он ничего не ответил – спокойно вышел и медленно пошел по улице.
Ему было очень плохо. Даже хуже, чем было до этого. На глаза попался маленький скверик – он автоматически свернул в него, подошел к скамейке и сел.
У него ничего не получилось. Да и могло ли? Сергей его не испугался – а ведь именно на испуг, на страх в глазах противника была его надежда. Он неожиданно понял, что никогда не хотел его действительно убивать – порой очень трудно разобраться в самом себе. Он просто хотел увидеть в его глазах страх, хотел увидеть, как эта тварь будет ползать перед ним на коленях, будет молить о пощаде. И не увидел…
Он не мог его убить – не мог хотя бы потому, что этим поставил бы себя на одну доску с ними. Он действительно не мог этого сделать – Сергей был прав. Он ошибся, и дорого заплатил за свою ошибку.
Грязный мир, жестокий. Они отняли у него все – но самым плохим было то, что они отняли у него надежду. Он вдруг почувствовал в себе ужасную пустоту, неимоверную тоску по чему-то давнему, позабытому, давно утерянному. Они забрали все – но душу-то его они забрать не смогли. Не мог он стать одним из них – не мог изначально, не мог по определению. И не хотел. Он неожиданно понял, что самое важное в жизни – остаться самим собой. Не предавать себя, иметь возможность смотреть себе в лицо с чистой совестью.
Он не знал, что ему делать. Или знал: сунув руку в карман, достал пистолет. Нежно погладил ствол, ощутив приятный холодок вороненой стали. Заманчиво – чертовски заманчиво. Все лучше, чем под поезд…
«Они всегда выигрывают, - думал он, глядя на пистолет. – Всегда…»
Он закрыл глаза и несколько минут молча сидел, чувствуя в руках тяжесть пистолета.
– Не дождешься, - неожиданно зло прошептал он, обращаясь неизвестно к кому. С отвращением глянул на оружие, появилось желание зашвырнуть его куда-нибудь подальше. Не зашвырнул – здесь, в сквере, его обязательно кто-нибудь найдет. Он усмехнулся – в его ли положении думать о других?
Он встал и неторопливо пошел в сторону площади. Затем свернул на набережную и несколько минут стоял, с наслаждением вдыхая прохладный весенний воздух. Оглядевшись – нет ли кого поблизости – спустился по ступенькам, вынул пистолет и зашвырнул его в воду, затем отправил следом и запасную обойму. Наклонился к воде и вымыл руки.
И сразу на душе стало легче. Словно упал с плеч груз, тянувший его на дно. И даже мир вокруг стал чуточку светлее…
Что ж – ему пора, - он повернулся и неспеша пошел к троллейбусной остановке. Может, еще действительно не все потеряно? И он еще сумеет найти себя…
Он шел, и в ушах его звучал голос обретенного друга. «Не стоит воспринимать этот мир так серьезно…»